Олег Ажгихин нарасхват. Встретиться нам удалось только после съемок его телепередачи о стиле. За час с небольшим Олег рассказал о том, как он проводил показ, когда у него горела студия, как он научился занимать места на московских показах рядом с Орбакайте и где грань моды и понтов.
— Часто ли приходится сталкиваться с несправедливостью?
— С момента появления моего коллектива я стал сталкиваться с несправедливостью постоянно. В 1995 году, когда мы выступали в республиканском конкурсе театров мод, нас сняли с конкурса как «слишком профессиональную коллекцию».
Это была первая моя коллекция для детского молодежного театра мод. Девушкам было 13–16 лет. Было важно, чтобы дети сами сшили эти наряды. Сделали постановку, режиссуру, записали звук, фонограмму рассчитали посекундно. Я буквально спал на работе. В итоге за 10 минут мы показали около 40 комплектов одежды.
Нам аплодировали стоя. Я был за кулисами и, как говорят, по щеке катилась скупая мужская слеза. Очень приятно. Естественно, были завистники.
В жюри поступила анонимка в лучших традициях ЧК, что костюмы сшиты в ателье. Без разбирательств нас тут же сняли с конкурса. Ко мне подходит организатор конкурса и заявляет об этом. Я веду её к девушкам и родителям, пусть она спросит, как они шили свои наряды. Мне было важно не место, а справедливость.
Организатор свое решение объяснила так: «Олег, у тебя сорок костюмов, постановка, режиссура. Получается, что работал ты один, а мы — нет». Признать то, что остальные участники конкурса слабее, организаторы не захотели.
В итоге нам вручили приз за лучшие прически. Мы ревели навзрыд, начиная с меня и заканчивая родителями девушек. У меня опустились руки. К этому времени я уже закончил исторический факультет УдГУ. Думал, что пойду в школу, преподавать историю.
Но директор Дома творчества Первомайского района, Лидия Васильевна, где я работал, сказала: «Будь мужиком! Неужели ты сдашься?» Она помогла мне организовать презентацию коллектива. Директор предложила собрать депутатов, поставить на стол шампанское, пригласить прессу и презентовать нас.
— Любой профессионал в своем деле может объяснить суть вещей или мироздания через призму профессии. Что вам дает профессия модельера?
— Первые выпускники часто вспоминают мне одну историю, когда они научились у меня быть сильными. В 2000 году у нас был показ во дворце культуры «Металлург» на конкурсе дизайнеров одежды. Мне звонят с работы и говорят: «Олег, у тебя сгорела студия».
Мне выходить на сцену. Я по телефону спрашиваю: «Что сгорело?» Отвечают: «Все». «Потушили? — Да. — Тогда, какого лешего вы мне звоните? Я сейчас что сделаю? Зачем звонить и истерить?»
Иду за кулисы. Слава Богу, мои лучшие коллекции были в это время на сцене. Видимо, мне не совсем удалось совладать с эмоциями на лице, модели начали что-то подозревать. Для начала решил послать туда своего манекенщика, Олега Титова, чтобы без бабских истерик он съездил и узнал все, как есть.
Съездил, вернулся. Глаза, конечно, квадратные. Опасения подтвердились — восстановлению ничего не подлежит. Ладно, продолжаем дефиле.
Только после показа я рассказал всем моделям о произошедшем. Мы все вместе пошли смотреть всю ту гарь и копоть. Сгорело все: фотоархив, костюмы. С тех пор те модели мне говорят: «Мы бы так не смогли». Я отруководил всем показом и вышел на сцену за цветами. До сих пор храню обугленные снимки, которые чудом не догорели.
Потом мы выступали на конкурсе дизайнеров одежды в Казани. У меня девочка перед выходом на сцену упала в эпилептическом припадке. А она уже в костюме, макияж был. Слава Богу, не отменили мой показ, а перенесли на тридцать минут. Приехала «скорая», помогли.
Делать нечего. Начал «рисовать» новую схему показа: ты идешь сюда, ты — туда. В глазах некоторых прочитал, что я гад. Отработали программу с каменными лицами — все были в шоке. Только потом поняли, что так было нужно, кому-то надо было быть гадом. Утром я проснулся без голоса — нервы.
— На ТНТ вы проводили мастер-класс по цветотипу. Можно ли соотнести психотип человека с цветотипом?
— Вообще не анализирую. Меня мама приучила никогда никого не осуждать и не обсуждать. Одна приятельница мне однажды сказала: «Когда нужно с тобой встретиться, я комплексую: те ли на мне колготки, туфли и т.п.». Но я не оцениваю по этим параметрам. Я знаю её как Ольгу.
Мода — это просто особенность моей работы. Почему-то люди начинают соотносить меня и ее. Моя профессия появилась из-за того, что в 90-е все не очень богато жили. Я модельер, но без диплома. В Удмуртии тогда этому учили, но в училищах. Высшего образования не было. А принципиально было нужно высшее — так меня настроила мама. И уехать не было возможности. Проще было купить кусок ткани, нежели готовое изделие.
— Когда увидел фотографию с юбилея мамы, показалось, что она — нечто важное в вашей жизни.
— У меня фигура папы, а воспитывала меня мама. Характер от нее, потому что мама, как строгий начальник — все должно быть так, как она сказала. Моя востребованность в индустрии моды и частые интервью на первой стадии становления связаны с тем, что я правильно излагаю мысли. Мама филолог. За все, что сказано неправильно, я получал линейкой по губам. Ставить ударение, говорить, выстраивать предложение — это мама.
В школе у меня были шикарные сочинения по одному шаблону. На выпускном экзамене преподаватель русского языка просила придумать что-то новое. Она уже заранее знала, что там написано. Учительница прекрасно понимала, что это не мои мысли.
Мама жертвовала личной жизнью, временем, чтобы дать мне образование. Теперь она преподает в моей школе моделей. Когда у меня не шло детское направление, я предложил ей работу. Она удивилась: «Моделей учить, в свои годы, на пенсии?» — «Ты же меня научила красивой походке, осанке. Давай, нереализованная бабушка, реализуй себя в школе». Она попробовала, втянулась. Дети её обожают. Кроме того, мы заняты одним делом, у нас хорошие отношения.
— Вы написали в ВК: «Я всегда иду против ветра». Как это проявляется?
— Мне кажется, что я родился не в том месте и не в то время.
— А когда бы хотели родиться?
— Я задавал себе подобные вопросы. Но гипотетическую историю я не любил с вуза. Все эти философские рассуждения, если бы Ленин не пришел к власти или Столыпин не провел реформы. Сложно сказать, где лучше. Я не хотел идти против ветра. Так получалось.
Каждый год я откладывал деньги, чтобы ездить на «Неделю моды» в Москву. Когда я говорил это руководителям театров мод в Ижевске, они сетовали, что их никто не посылает в Москву. А меня кто посылает? Только я сам. В эту атмосферу надо окунуться. Я покупал самые дешевые билеты на галерке и черпал идеи. Потом я узнал, как садиться на первые ряды.
На видео концертный зал «Россия» всегда битком. Съемку и показ не начинали, пока вся галерка не пересядет вниз на свободные места. Мне это так нравилось. После нескольких поездок я брал самый дешевый билет и спускался в зал. Ждал команды, когда билетерши начинали писклявым голосом гнать балкон вниз. Однажды я был рядышком с Орбакайте. Было свободно — я подсел.
Под сидячую попу доллар не положишь.
Надо ездить, знакомиться, перенимать опыт. В 2002 году я подал заявку на конкурс дизайнеров Славы Зайцева и в числе тридцати участников попал на конкурс. Это было ужасно дорого. Я не вошел в тройку победителей, но я выступил в его Доме моды, презентовал коллекцию на его моделях. Это огромный опыт. Лучше быть тридцатым у Славы Зайцева, чем первым в других конкурсах, где, бывало, мне предлагали «купить» первое место.
В Ижевске мне не давали победить. Максимум — третье место в конкурсах дизайнеров. Не дать было нельзя, потому что коллекции были сильными. А за пределами Удмуртии мы занимали первые места. Потом мне дали объяснение: «У нас конкурс модельеров. А ты — историк». Конкурсы продвигали работников швейной промышленности, имеющих диплом модельера. А мой театр — любители. Мы никто и звать нас никак.
По пути к цели не замечаешь под собой пропасть.
Иногда лучше не смотреть под ноги.
Закончил я свой конкурсный путь в 2003 году. Я решил, что это будет последняя коллекция, которую сделаю для республиканских конкурсов. Коллекция получилась жутко дорогая: мех лисы, сапоги, стразы Сваровски с ноготь. Объявляют места. Третье — не мы, второе, первое — снова нет. Я уже махнул рукой, начал собираться. Тут подбегают девочки и говорят, что нам дали гран-при. Здорово, но с тех пор конкурсы делаю сам.
— Любите ли домашних животных?
— Не люблю. Но однажды я приехал из Москвы и под дверью обнаружил подкидыша — маленького котенка. Из жалости я его приютил. Он жил у меня много лет. Кличка Мачо. Черный, наглый, ухоженный котяра. Квартира была абсолютно его собственностью, где он иногда разрешал мне пожить. Все друзья и модели его любили.
Заводить кого-то я боялся, потому что дома у меня и ткани, и мебель, и белый палас тогда был. Но Мачо очень бережно относился к имуществу. Оно же было фактически его. Один раз он зеркало разбил, потому что подумал, что это соперник пришел. Конфликт с самим собой, с кем не бывает.
Несколько лет назад его не стало. Очень тяжело умирал, я за ним ухаживал несколько месяцев. Он из дома никуда не выходил, но где-то сумел подхватить заразу. Может, с обуви яд какой-то слизал. Я его с почестями похоронил, но больше заводить не буду.
— Вы много путешествуете. С какой целью уезжаете из Ижевска?
— Перезагрузить мозг. Причем я не большой любитель срываться с места. Меня друзья заставляют. Они говорят, что у меня глаза горят после возвращения, какие-то идеи появляются. А дома только рутина. Тут, как и в любой профессии, можно стать многостаночником. Я знаю, что это такое — у меня 4-й разряд фрезеровщика есть.
Кроме того, очень люблю фотографировать. Много лет езжу в Прагу. В этом году впервые какой-то волшебный пендель поднимал меня в пять утра, и я шел на Карлов мост. Прекрасные кадры, рассвет, никого нет. Только я и японцы, которые свою свадьбу фотографировали. Ещё люблю фотографировать другой любимый город — Санкт-Петербург.
— А чем привлекает магия Петербурга? Театры, живопись, стихи?
— Я бы очень хотел там жить, а не просто ездить. В любое время года он прекрасен. В этом году я ездил туда на Рождество с коллекцией. Мороз — минус сорок. Думал, я околею там. Нет! Прекрасная погода, виды, отдыхаешь глазами.
Москва — город жесткий, жестокий и грубый. Там надо выживать. Если ты не готов идти по головам, там не выжить. Я по головам, кажется, никогда не ходил. Петербург — творческий город. Мне там много воздуха, пространства. Какие-то милые загаженные улочки. А какие там классные бомжи! Вонючие, мерзкие и так прикольно одеты всегда.
В то же время я боюсь глубоко уходить в поэзию, в театр, в выставки. Я не хочу включаться в это. В прошлом году меня пригласили художником по костюмам в Русский драмтеатр. Я был очень горд работать с артистами. Театральная среда — это люди, живущие в другом измерении, говорящие другим языком. Они играют роль постоянно. Выпить чашечку кофе, как Наташа Ростова, переодеть обувь, как Чацкий. Они разговаривают друг с другом на особом языке. Не получится просто работать в театре. Этим надо жить. Мне было тяжело психологически там — боялся включиться в этот мир и уйти от реальности.
Стихи я не читаю лет двадцать уже, потому что я вникаю в смысл. Поднимая глаза от книги, я вижу Ижевск, город-завод. Никогда Ижевск не будет столицей моды. Это ни хорошо, ни плохо. Это данность. В Ижевске вопрос практичности главнее красоты. Мне в свое время не хватило решимости уехать. Зато я состоялся, реализовал себя как творческий человек. Я вхож во многие семьи, куда меня приглашают на юбилеи мам (!) моделей, которые называют меня «сынок».
— Сейчас вы в полной мужской силе: 45 лет — это и опыт, и мудрость. В чем вы стали мудрее?
— Я стал спокойнее. Раньше очень ревностно относился к любой критике к работе своего коллектива, моделям. Сейчас это просто слушаю. Я даже стал раздражать спокойствием организаторов мероприятий. Они за кулисами носятся и начинают нервно критиковать мое спокойствие. Я им отвечаю, что кто-то один здесь должен быть не психом. Это действует, как ведро воды на голову.
Однажды в Петербурге на улице ко мне подошла женщина и позвала в какую-то секту. Ну, думаю, у меня отпуск, пойду послушаю. Сходил, огромные залы, людей под тысячу. Все радуются. Поздоровайтесь с соседом справа, познакомьтесь с соседом слева.
На следующий день некий наставник встретился со мной. Мы посидели и поговорили «за жизнь». К концу разговора он сказал: «Вы сами пришли в жизни к тому, чем занимаемся мы. Поэтому вы должны быть в наших рядах». Я ответил: «Если я сам пришел к этому, что ваши ряды дадут мне?».
— У вас много фотографий с цветами. Дома есть цветы в горшках?
— Цветы люблю, но разводить не могу. Одно время герань на балконе у меня цвела. Мама купила мне ее, когда был в отпуске. Я всегда считал этот цветок пенсионерским. В итоге заморозил. Или перелил.
На 35-летие я делал показ в ДК «Аксион». У меня цветов была полная ванная. Несколько ведер и корзин с цветами. Я упивался ими, но как завяли, выкинул. Так же и с коллекциями. Недавно выкинул 50 изделий. Некоторые изделия не имеют для меня художественной ценности. Что-то сделано по случаю или в приливе эмоций, которые давно перегорели. Надо расставаться с прошлым.
— Человека, следящего за стилем, не всегда понимают окружающие. В чем различия моды и понтов?
— Бесконечная тема для рассуждений. У меня школа моделей в здании МВЕУ. Студенты ходят вокруг, курят. Дешевые сигареты, дешевая одежда, голодные, но с Apple. Это — понты. У меня далеко не Apple. Я только звоню и посылаю смс. У меня нет машины, и я не помираю от этого. Припарковаться негде, оштрафовать могут за все. Зачем все это? У нас город маленький. Куда мне спешить?
Человек должен одеваться по своей ценовой политике с ног до головы. Если сверху армани, а снизу центральный рынок, то после очередной стирки разницы видно не будет.
Не понимаю фразу: «И куда я в этом пойду?» Я помню студенческие годы. Нищета, 90-е. Решили организовать день рождения. Правда, ни у кого даже близко дата не подходила. Решили сделать мой день рождения — 22,5 года. С меня стол, с гостей напитки. Собираемся и играем в день рождения. Вроде бы взрослые люди. Но у нас такой праздник был! Все девочки выгуляли платья, мальчики в рубашках. Жизнь одна: экспериментируй или ходи в робе всю жизнь.
Мы сами делаем свою жизнь интересной. Гости поражаются, что у меня дома как в галерее. Картины, фото из путешествий в багетах. Это стоит столько же, что купить стенку. Ещё у меня в комнатах нет ничего черного. Даже ножки мебели все светлые. Зато в ванной у меня стены черные, потолок белый и алый унитаз.
Фото: Мария Семенова
Читайте все статьи рубрики «Стиль жизни»
